Молитва морю
Халед Хоссейни
Родной мой Марван, в долгие летние месяцы детства, когда я был мальчишкой, как сейчас ты, мы с твоими дядьями расстилали тюфяк на крыше сельского дома твоего деда, под Хомсом.
Мы просыпались по утрам под шелест олив на ветерке, под блеяние козы, которую держала твоя бабушка, звякали котелки, воздух был свеж, а солнце — бледный обод цвета хурмы на востоке.
Мы привезли тебя туда, когда ты едва начал ходить.
Из той поездки у меня осталась четко вычерченная память о твоей маме — мама показывает тебе стадо коров на лугу, усыпанном полевыми цветами.
Жаль, ты был совсем маленьким. Иначе ты бы не забыл сельский дом, копоть его каменных стен, ручеек, где мы с твоими дядьями строили тысячу мальчишеских запруд.
Жаль, ты не помнишь Хомс таким, каким помню его я, Мирван.
В Старом городе — мечеть для нас, мусульман, церковь для наших соседей–христиан и громадный сук для нас всех — торговаться за свежие овощи, золотые подвески и свадебные платья.
Жаль, ты не помнишь людные улочки, пропахшие жареным кеббе, и вечерние прогулки с мамой по Плошади Часовой башни.
Но та жизнь, то время кажутся теперь сном — даже мне, кажутся молвой, что давно развеялась.
Сперва начались демонстрации. Затем — осада.
Небеса, что плюются бомбами. Голод. Захоронения.
Вот что тебе знакомо.
Ты знаешь, что из воронки от бомбы может получиться пруд, где купаться. Ты запомнил, что темная кровь лучше, чем яркая.
Ты узнал, что мам, сестер, одноклассников могут найти в узких щелях среди бетона, кирпичей и оголенных балок, пятнышки залитой солнцем кожи светятся в темноте.
Твоя мама сегодня здесь, Марван, с нами, на этом холодном берегу под луной, среди плачущих малышей и женщин, что тревожаться на языках, которыми мы не владеем. Афганцы и сомалийцы, иракцы и эритрейцы, сирийцы. Все мы ждем не дождемся рассвета, все мы страшимся его. Все мы ищем дом.
Я слыхал, говорят, мы незваные. Нежеланные. Нам со своими невзгодами там не место.
Но я слышу голос твоей мамы, сквозь шум прибоя она шепчет мне на ухо: «О, видали б они, мой милый, хоть половину того, что ты повидал. Видали б они. Они бы, конечно, говорили добрее».
Я гляжу на твой профиль под тремя четвертями луны, мой мальчик, ресницы твои — каллиграфия, они сомкнуты сном простодушно.
Я сказал тебе: «Держи меня за руку. Ничего не случится плохого».
То просто слова. Отцовы уловки. Твоя вера в отца — она сокрушает его. Потому что сегодня я думаю лишь об одном: до чего глубоко это море, как громадно и как безразлично. До чего я бессилен тебя от него защитить.
Мне остается молиться.
Пусть направляет Бог судно, когда берега исчезнут из виду и мошкой мы станем на тяжких волнах, плывя и качаясь, нас так легко поглотить.
Все потому что ты, ты — драгоценный груз, Мирван, самый ценный на белом свете.
Молюсь, чтобы море знало об этом.
Иншалла.
Как же молюсь я, чтоб море об этом знало.
***
«Молитва морю» вдохновлена историей Алана Курди, трехлетнего сирийского беженца, yтонувшего в Средиземном море в попытке обрести спасение в Европе в сентябре 2015 года.
В год после смерти Алана на том же пути погибли или пропали без вести еще 4176 человек.
Эта книга посвящена высячам беженцев, которые пропали в море, спасаясь от войны и преследований.